Странная пошла такая тема - МЧС ругать за то, что они людей о землетрясении не предупреждают. Читаю сейчас некоторые посты в соцсетях и удивляюсь. Можно подумать, МЧС-ники сами об этом что-то знают. А когда толчки уже начались, предупреждать, в общем-то, бесполезно...
Был, правда, в нашей стране удивительный человек, с которым мне повезло как-то общаться. Он-то как раз предлагал вполне рациональный, на мой взгляд (и не только мой) метод предсказания землетрясений. Профессор Мариковский - невероятная личность - признанная величина в мировой науке, замечательный публицист (превосходные книги писал), а в своем отечестве - понятное дело, пророком не стал. Вот как мы с ним однажды встретились
Осень Патриарха
В полутемном коридоре своей квартиры он был похож не то на сказочного старика-лесовика, не то на косматого геолога из песни «Агаты Кристи» - густая борода и нимб всклокоченных седых волос над слабо мерцающей лысиной. В ногах у него радостно суетилась собачонка, такая же всклокоченная и невероятно шустрая.
Шаркающей походкой, опираясь на клюку, патриарх величественно прошествовал в свои владения. Спотыкаясь об истерически гостеприимную собачонку, я поплелась за профессором…
Люди, знакомые с Мариковским, знают, что доктор биологических наук, профессор зоологии и член Союза писателей СССР в быту так неприхотлив, что это … обескураживает. Его квартира представляет собой одновременно музей всевозможных рукописей и картин, зимовье геологов, филиал зоопарка – все, что угодно, только не человеческое жилье.
Павел Иустинович обитает преимущественно на патриархальной панцирной кровати. Или за столом, заваленном книгами, тетрадками, диктофонами, лупами и еще каким-то потрепанным, древним, но, разумеется, бесценным добром. Остальное пространство профессорской «берлоги» занимают рукописи, полки с книгами, картины собственноручного исполнения, старые магнитофонные ленты, папки с бумагами и фотографиями. А также походные рюкзаки и еще какой-то скарб, необходимый профессору в его экспедициях. Картинами загромождена вся квартира. Они стоят на полу, прислоненные к стенам, висят над кроватью и прямо под серым, давно не беленым потолком. Профессор подвешивает свои полотна на веревочки, протянутые от люстры до книжных полок, с помощью нехитрого приспособления из канцелярских скрепок…
На маленькой полке у изголовья кровати среди блокнотов и мелких брошюрок расположился крохотный телевизор и доисторический радиоприемник с такими же ветхозаветными наушниками. Павел Иустинович слушает «Голос Америки», потому что радио «Маяк» давно почило в бозе…
Прямо с порога профессор озабоченно спросил меня:
- Голубушка, вы в компьютерах разбираетесь? Вот незадача, представляете, что-то у меня там вышло из строя, я печатать не могу…
На видавшем виды допотопном Pentium'е 90-летний профессор Мариковский работает с утра до ночи. Рождает свои гениальные книги и статьи с помощью давно всеми позабытой программы «Лексикон»…
- Я Word давно освоил, всем он хорош, только вот курсор больно мелкий, - сокрушается профессор. - Не вижу я его совсем, не могу печатать… Осторожнее, здесь муравейник!
Невольно шарахаюсь в сторону. Посреди комнаты(!), прислонившись к журнальному столику, погребенному под грудой книг, стоит замысловатая конструкция – нечто вроде большого ящика не то из глины, не то из цемента. В ящике проделаны ячейки, перекрытые стеклянными перегородками. Ячейки сообщаются между собой посредством маленьких коридорчиков (или норок?). Муравьев, правда, не видно…
- У меня тут живут две самочки, - оживился профессор. – Они должны наплодить потомство. Прежние два муравейника разорили, вот приходится восстанавливать. Трудное это дело…
От своего редактора я слышала, что у профессора Мариковского больше двадцати лет непосредственно в квартире жил самый настоящий муравейник. В обычном, выдолбленном изнутри пне. Беспокойства своему хозяину муравьи не причиняли. По дому не разбредались, не кусались, в определенные часы дня дисциплинированно ходили через комнату – по спинке кровати, затем по стене на шкаф – на водопой к блюдцу со сладковатым сиропом…
Первый муравейник профессора был разорен по чистой случайности. Второй – примерно так же. В гости к профессору заглянула старая знакомая со своей дочкой. И пока патриарх и его гостья мило общались в другой комнате, девочка из любопытства «сломала» любимый муравейник профессора…
- Это не обычные муравьи, это муравьи-жнецы, - по-детски непосредственно рассказывает мне профессор. – Я очень давно за ними наблюдаю. И, знаете, они могут быть замечательными предсказателями землетрясений! Потому что от любой тряски, даже от легкой вибрации пола под муравейником они приходят в сильнейшее возбуждение, волнуются! Муравьи покидают свои подземные галереи, которые в природных условиях достигают глубины 80 метров! Я специально набрал своих муравьев из горной местности, где повышенная сейсмичность. А почему они могут угадывать приближение подземных толчков? Да потому, что они – старые горные жители. Перед землетрясением они начинают волноваться, так как им грозит полная гибель – все их норки под землей будут разрушены…
Это вообще очень давняя и грустная история. Мечте патриарха советской зоологии создать в окрестностях Алматы биосейсмополигон лет семьдесят. Создать полигон, чтобы с помощью животных и насекомых предсказывать землетрясения…
За долгие годы странствий по степям, горам и пустыням, изучая природу, животных, растений и насекомых, профессор горячо уверовал в то, что животные и насекомые способны предугадывать природные катаклизмы. Но в СССР думать, а тем более говорить о том, что есть такая наука, как биосейсмология, было нельзя. Сие считалось шарлатанством. Ученый, осмелившийся поднять эту тему, подвергался насмешкам.
- А тут как раз в Китае произошло сильнейшее землетрясение, - вспоминает профессор. - Там, кстати, давно убедились в том, что животные могут предсказывать природные катаклизмы. В одном городе начали широкую кампанию по наблюдению за животными, чтобы предсказывать землетрясения. Задействовали в этой кампании практически все население города, желающее участвовать в эксперименте. Людям раздали анкеты, рассказали, как надо вести наблюдения за домашними и дикими животными. В результате этого эксперимента удалось предсказать сильнейшее землетрясение и избежать многочисленных жертв! За день до катаклизма люди успели покинуть город…
Этот пример окрылил всех ученых, занимающихся сейсмологией. Американцы собрали большую международную конференцию. Ведь до сих пор не существует способа прогнозирования землетрясений, несмотря на то, что этим занимается огромное количество центров, институтов, ученых.
Недалеко от нас тоже произошло разрушительное землетрясение – к югу от Алматы, в Джаланаше. Я в то время уже был на пенсии, сел в машину и примчался туда. Мне сказали, что эпицентр землетрясения был в каком-то местечке неподалеку. Один старожил рассказал интереснейшую вещь – за полгода до землетрясения сурки ушли из этой местности. Он заметил это потому, что народ в те края приезжал охотиться на сурков… Так за полгода до землетрясения их осталось совсем мало. А за шесть часов до землетрясения произошло еще одно интересное событие. Оставшиеся сурки покинули свои норки. Но вне норы сурки совсем беспомощны, любой хищник – лисица или беркут может их поймать. Поэтому зверьки сбежались туда, где паслась отара овец и, к удивлению чабанов, сгрудились прямо под ногами овечек! От хищников прятались. Этот факт меня очень заинтересовал. Я занялся исследованиями и написал об этом книгу…
Профессор Мариковский пришел к выводу, что самыми надежными предсказателями землетрясений являются не домашние животные, а те, которым в случае катаклизма грозит реальная опасность. Это звери, обитающие в сейсмоопасных зонах, в норах, причем, обязательно живущие колониями.
- Потому что среди животных, живущих семьями, быстрее распространяется чувство тревоги, страха – это пресловутый стадный инстинкт, - объясняет Павел Иустинович. – В этом смысле для предсказания землетрясений идеальны сурки – они очень умные зверьки, муравьи, а так же некоторые рептилии: ящерки, змеи. Последние, предчувствуя подземные толчки, даже зимой покидают свои норы и собираются в кубло…
Так у Мариковского родилась идея организовать в окрестностях Алматы биосейсмополигон. В укромном местечке среди гор он хотел создать благоприятные условия для проживания сурков, а уж ящерицам, змеям и муравьям там место нашлось бы. Вести наблюдения за всем этим хозяйством вполне мог один-единственный человек. Разумеется, серьезный компетентный зоолог. Каких-то огромных средств на создание полигона Мариковский у властей не требовал. Да и много ли надо денег суркам и рептилиям в естественных природных условиях?
- Я стал добиваться получения территории для биополигона. Меня восприняли в штыки. Все это продолжалось до тех пор, пока за меня не вступилась «Литературная Газета». Авторитет газеты был для властей опасно велик и председатель горисполкома зашевелился и лично поехал выбирать землю. Правда, того, что я просил, мне не дали, но я был рад и тому клочку земли, который получил. Тридцать гектаров неподалеку от Алматы в небольшом ущелье. Там и речка есть. Я принялся обустраивать свой биополигон, вагончик поставил… Но и тут мне не дали работать. Особенно мешал мне Гвоздев – бывший директор казахстанского Института зоологии. А тут еще на биополигон посадили какого-то начальника, которому я должен был подчиняться! А он ничего не смыслил в зоологии, в науке вообще!
Начинание Мариковского извратили самым гнусным образом. Вместо того чтобы создать животным нормальные условия в естественной среде, барсуков и птичек посадили … в клетки. На территорию биополигона зачем-то притащили дикобраза. Ему, несчастному, уготовили участь жить в маленьком загоне. Профессору не удалось добиться и запрета на охоту на сурков, которых почти полностью истребили в наших краях. В итоге биополигон зачах, так и не начав действовать.
Правда, после землетрясения в Спитаке наши местные власти несколько оживились. Снова возник интерес к биополигону. И снова в окрестностях Алматы возродилось биосейсмодвижение. Но опять в извращенном, как утверждает Мариковский, виде.
- Поставили пару аквариумов, опять птиц и зверей в клетки заперли, и повсюду посадили каких-то недоучек! – негодует профессор. – Чушь все это!
Поневоле вспомнишь Губермана: «…Идея, брошенная в массы – это девка, брошенная в полк»…
Отдельные казахстанские ученые и сегодня считают биосейсмологию полной ересью. Сам Мариковский убежден, что его идею загубили неспроста. Ведь если эксперимент удастся, колония сурков во главе с пытливым зоологом, оставит без работы весь институт сейсмологии…
Хотя, живем мы в сейсмоопасной десятибалльной зоне. Тут уж все средства для предсказания катаклизмов хороши. Особенно те, которые больших затрат не требуют. Укромных горных местечек вокруг Алматы – сколько угодно. Энтузиаст, готовый голову положить на алтарь науки, тоже есть…
Но все, что осталось от замысла патриарха – это папка документов в государственном архиве. На ней начертано завещание профессора Мариковского: «Вскрыть после разрушительного землетрясения». Вообще здесь есть какая-то грустная ирония – в девяносто один год человек завещает науке и обществу свои труды. При этом условием для вскрытия завещания является не уход из жизни самого профессора, а землетрясение. Обязательно, разрушительное. Хотя непонятно, откуда у патриарха есть уверенность в том, что госархив в результате разрушительного землетрясения не погребет под своими обломками и профессорское завещание…
Вообще профессор Мариковский всю свою жизнь всем мешал. Характер у него такой … четкий - дураку всегда скажет, что он дурак. А кого-то профессор просто раздражал, как энциклопедия, переполненная всевозможными знаниями обо всем на свете. По образованию Мариковский … медик. А стал биологом, археологом, писателем, энтомологом, орнитологом… О птицах, насекомых, животных он знает все. Или почти все. Во всяком случае, больше чем толпа иных ученых, вместе взятых. Короче говоря, он все время кого-то нервирует. Особенно тех, кто в науке хоть что—то монополизировал и чахнет над этим, как Кощей Бессмертный над своим златом. Вот такие чванливо восклицают: «Мы в чужие науки не лезем!» Они просто недолюбливают Мариковского, нагло тиражируя миф о буйном сумасшедшем.
Дожив до девяноста лет, профессор сохранил ясность ума, бодрость духа и … бесподобный энтузиазм! Он по-прежнему пишет статьи, книги и неподражаемые пейзажи. Со дня на день собирается умчаться в очередную экспедицию. Вернее, в свою последнюю экспедицию, как сказал он сам. Спрашиваю: зачем?
- Я вам сейчас покажу! – интригующе сообщил профессор и потащил меня на кухню. – Только не падайте в обморок…
Действительно, было от чего упасть в обморок на профессорской кухне. От невообразимого, можно сказать, драматургически живописного беспорядка. Вообще во всем доме Мариковского чувствуется отсутствие заботливой женской руки. 90-летний профессор-патриарх одинок – его дети сейчас живут в России. Единственное существо рядом с ним (не считая муравьев) – дряхлеющая кудлатая собачка, громко храпящая по ночам…
Общий кухонный кавардак дополняла куча бесформенных каменных плит, сваленная под столом. Для чего они нужны, я поняла чуть позже.
- Я собрал единственную в мире коллекцию копий наскальных рисунков. Первобытных рисунков! – профессор даже преобразился. – Теперь вот поеду еще в одно местечко, где есть уникальные образцы наскальных рисунков…
Коллекция Мариковского уникальна, как и он сам. Ну кто бы додумался коллекционировать первобытную живопись? Да и как это вообще возможно, ведь рисунки пещерного человека вместе со скалой в музей не потащишь?!
С завидным упорством профессор Мариковский копирует первобытных художников. Копии наскальных рисунков профессор высекает на каменных плитках – тех самых, что свалены в кучу под кухонным столом. Некоторые творения Мариковского (простите, копии) развешаны прямо на кухне – над раковиной и обшарпанным холодильником. В окружении немытых кастрюль, каких-то потемневших от времени плошек и запыленной мебели наскальная живопись смотрится довольно нелепо. Но весьма выразительно.
- Ой, не надо меня так много фотографировать! – профессор замахал руками на нашего фотографа. – У меня рубашка помятая. Я, видите ли, до сих пор стираю сам. И с большим удовольствием! А вот гладить не люблю…
Он каждую секунду страшно занят. До поездки надеется закончить свою статью и приняться за написанием новой. А надо еще собрать вещи и найти кого-то, кто присмотрит за квартирой. Собаку оставить некому, поэтому она сопровождает профессора во всех его путешествиях.
- Она, между прочим, все чувствует! – сообщил мне профессор. – Когда я по телефону обсуждаю с кем-то предстоящую поездку, она прибегает ко мне и подслушивает. Моя поездка может сорваться, но я очень надеюсь успеть…
… Некоторое время копии наскальных рисунков у Мариковского покупал один богатей. Экзотикой интересовался. Это помогало профессору кормить семью. Сейчас эти копии, кажется, никого больше не интересуют. Но профессор живет в ожидании экспедиции. Он поедет за новой порцией наскальных рисунков, которые потом будет кропотливо высекать, повторяя движения и линии первобытного художника, на каменных плитках. В перерывах между изучением своих муравьев, рисованием пейзажей и написанием очередной статьи на барахлящем «компе». Неугомонный девяностолетний профессор надеется подарить миру еще пару-тройку копий наскальных шедевров.
Сколько у него еще времени?..
P.S. Профессор Мариковский скончался в 2008 году, в Тургене. Это, на самом деле, один из самых удивительных персонажей ушедшей эпохи. Он дружил с Максимом Зверевым (помните знаменитые "Рассказы о животных"?), сам написал множество замечательных книг, которые очень легко читаются, не смотря на свой научно-документальный характер. "Великий парламент инстинктов", "Маленькие труженики пустыни" - очень рекомендую. Список других его трудов можно найти в Википедии. Судьбу его завещания я не отслеживала. Правда, еще какое-то время до его смерти мы с ним общались, и с этим связана одна смешная история.
После этой моей публикации в "Московском комсомольце" профессор со мной здорово подружился. Уговаривал меня писать диссертацию под его руководством. Предложение было заманчивым, поскольку защищаться под кураторством Мариковского - это... ого-го! Правда, тратить 2 года жизни на казахстанскую аспирантуру мне не хотелось. А, кроме того, зная со слов своего редактора, что Мариковский в последний раз женился в 70 лет и наделал троих детишек, я активно дружить с профессором слегка опасалась))))
Однажды у меня в квартире раздался звонок. Звонил Мариковский. Тут надо сделать небольшое отступление. Дело в том, что у профессора была еще мечта - изловить снежного человека. Более того, нечто вроде йети он встретил во время поездки на Балхаш - на каком-то диком берегу озера. Профессор лично видел, как некто темный и мохнатенький гуманоидного вида вылез из-за холма и долго наблюдал за двумя девушками, плещущимися в воде. Понаблюдал и уполз. Я хотела было предположить, что это лицо кавказской национальности, но не успела...
- Голубушка, мы с друзьями на Балхаш собираемся, очень интересная интеллигентная подбирается компания! - тараторил профессор в трубку. - Но нам, понимаете, девушки нужны. Поедемте, а? Можете подружку с собой взять...
И до меня дошло, что меня приглашают... в качестве приманки для снежного человека! Т.е. , мы с подругой должны будем до посинения резвиться в Балхаше, пока на нас не выйдет снежный человек, и Мариковский со товарищи не примутся его ловить!
Разные мужчины делали мне предложения в этой жизни. Многие из них - заманчивые. Но такого, как покойный Павел Иустинович (светлая ему память!) - никто и никогда))))
своих снимков не сохранилось, поэтому фотки дернула отсюда: www. entomology.ru.jpg, www.i.ytimg.com
